неотступные сны накануне болезни четыре мальчика, покупающие четыре банки фанты в автомате никаких погонь, убийств, любовей, кошек распадающихся на каштаны и зеркал не отражающих глаз четыре хорошо прорисованных мальчика, покупающих фанту ни вправо, ни влево ужаснейший ночной морок
последнее, что спросил дедушка, укрыта ли бабушка одеялами и не холодно ли ей. добавлять, что о родном дедушке я знала катастрофически мало, даже не стоит, потому что это правда слишком очевидная.
можешь встать в восемь а можешь в три а за окном будет всё одно тени не исчезают в полдень, они здесь главные твоё лицо - отражение электрических бликов и меняется от фонаря к фонарю тихий ход тёмных фигур приобретает особую заговорщическую значимость, даже если этот ход - за хлебом или мерзавчиком (особенно за мерзавчиком) вышел на улицу - уже при деле, каждый при своём приезжай, не бойся это только с той стороны страшно всё прекрасное сначала пугает а потом пугает ещё больше
воссоздать летние месяцы по картинкам оказалось сложнее, чем можно было предположить особенно когда уже крепнет мороз и старческая немощь
судя по ним, сначала было очень много пуха и времени вдоволь потом резко не стало ни того ни другого стало очень жарко и текло под коленкой и всюду текло появилось много тела, которое хотелось трогать, и рушились семьи из-за кондиционера пробивалась бубонная чума и сны на поверхности кожи неудержимо тянуло к мусоропроводу и я кормила чёрных котов свёклой с майонезом но потом и этому веселью пришёл конец и не стало воздуха пришлось плакать страдать и бежать в кусты потом неразборчиво
если вы помните больше и точнее – хорошо наверно вам
если вы перестанете крутить колесом туда-сюда и пристально поблуждаете взглядом по периметру картинки, то очень скоро она станет объёмной и цветы и ствол выйдут на передний план. не переживайте, если не получается сразу. мы с семьёй проводим перед изображением часами. но потом кто-нибудь обязательно сломается и сморгнёт